(начало: "Все! Случится! Само!")
Лилиана − Спящая Царевна
Недавно я потеряла коллегу.
Помню, несколько лет назад так случилось, что полтора месяца мы жили в чудовищном режиме. Нагрузка была выше всех возможностей. Я тогда поняла слово «напарник» – так называют друг друга полицейские в американских фильмах. До последнего времени мне было непонятно, чего они в фильмах так волнуются, кто у них будет напарником? Но если вглядеться, они ж не просто работают. От каждого из них зависит как минимум здоровье, как максимум жизнь. Я тогда физически ощутила, как вовремя подставленное плечо напарника не дает сломаться твоей спине…
Сейчас я вспоминаю о том времени с трепетом и восторгом. Я тогда писала у нас на сайте: «Утром просыпаешься, день по минутам расписан, и все так хочется успеть, не потому что должен, а потому что интересно! Я теперь знаю, как это, когда говорят: «жизнь бьет ключом». Это ведь не гаечный ключ имеют в виду, а родник с Живой водой. У нас каждый день вкусен по-своему, интересен по-новому. Поэтому в глубокой ночи, отправив детей спать, мы созваниваемся – нам надо поделиться друг с другом открытиями. И грядет презентация методики, и нагрузки станет еще больше… И это здорово, потому что ужасно интересно! А когда тебе Интересно, все проблемы решаются на раз, болезни тебя избегают, суетное отлетает… Господи, как прекрасна Жизнь, когда она полновесная, умная, сильная, настоящая!»
Эта потеря – тяжелая и невосполнимая утрата для меня.
………………………………………………………………………….
На самом деле с моей бывшей коллегой ничего этакого не случилось, она живет и здравствует. Умер ее профессионализм. Скончался. Почил, дал дуба и окочурился. Самое печальное, что произошло это вскоре после его рождения.
Если говорить точнее, за 7 лет пребывания Лилианы в психотерапии у нас только и было, что эти полтора месяца. Все остальное время ее приходилось окучивать, удобрять и поддерживать – специальными подпорками с разных сторон.
***
Она пришла ко мне на группу десять лет назад. До этого сидела дома с детьми. Что делала? А что делают домашние хозяйки? Многое. Ничего. В основном пребывала в полусонных грезах. Классическая Спящая Царевна.
Деньги зарабатывал муж – тогда он был ее стволом и опорой, поэтому она мирилась с любыми его выходками вплоть до измен. Но нюхом чуяла, что как опора он ненадежен. И нюх ее не подвел – он ушел к ее подруге, такой же лиане, но помоложе и более цепкой.
Дети ее мало занимали. Она ухаживала за ними, как ухаживают за домашними животными, когда-то заведенными по случаю: без раздражения, но и без особого интереса. Поменять подстилку морской свинке, налить воды попугаю, починить белке колесо, чтоб ей было чем заняться. Еще за детьми приглядывала бабушка – чтоб не выпали из гнезда.
Когда мы познакомились ближе, я увидела типичную приличную семью (Лилиана тогда была еще замужем), где никому ни до кого нет дела. Дети там были непаханой целиной. Они жили, подчиняясь законам природы: норовили урвать как можно больше внимания взрослых и старательно отстаивали свои «хочу» и «не буду».
***
Спящая Царевна ходила в красно-оранжевых свитерах, волосы завязывала в хвостик. Она быстро и легко краснела, как шутили на группе: «под цвет свитера и волос». Она удивительным образом сочетала в себе суетливость и вялость. Суетливость проявлялась в движениях, вялость в мышлении. Во время занятий она часто кидала на меня короткие быстрые взгляды. Она как бы сверялась: «Я думаю туда? Или не туда? А как надо?»
Понадобилось всего несколько месяцев, чтобы Спящая Царевна пробудилась. Она как бы проявилась перед нами. Так на белом листе бумаги, обработанном специальным порошком, проявляются отпечатки пальцев, у каждого человека имеющие свой, неповторимый узор.
Менялась, нет, расцветала она стремительно – прическа, одежда, походка, взгляд… Мы увидели лицо мадонны Рафаэля, чистый высокий лоб, ясные глаза. Теперь она смеялась в ситуациях, где раньше краснела.
Она была удивительно естественна во всех своих проявлениях. Так естественны дети, которым в голову не придет скрывать смех или слезы, любовь или неприязнь. Так всегда и везде естественны животные – и домашние, и в дикой природе.
В конце курса она методикой «заболела» и посчитала, что нашла Дело жизни.
У нее была светлая голова и замечательные данные для работы с людьми: открытость, подкупающая искренность, чудная простота в общении. Не хватало знаний, но это, как я считала, добирается. В то время она посещала все мои занятия, и после них мы долго обсуждали, что она поняла, к чему то или иное упражнение. У нее было много вопросов. Она училась жадно, запойно читала специальную литературу. Как странник, долгое время бредущий по пустыне и, наконец, нашедший источник воды, она радостно купалась в новых знаниях, пила их большими глотками, захлебываясь от восторга.
***
Что меня в ней тревожило, так это хроническая несобранность. Во-первых, она везде опаздывала. Во-вторых, все, что можно и нельзя, она недоделывала. А когда «срок годности» дела истекал, она его хоронила под грудой других начатых и заброшенных дел.
Помимо детской непосредственности в ней обнаружилась и детская безответственность – внутренняя уверенность, что если крепко закрыть глаза, меня не найдут. А если чего-то не сделать – оно как-нибудь само сделается. Или рассосется.
Кстати, она никогда не врала, не пыталась ничего замять. «Ты написала?» – спрашивала я. «Нет», – с заминкой отвечала она. И в ее голосе звучали привычные для нее нотки стыда. «Позвонила?» «Нет», – уже без заминки отвечала она. А дальше она забрасывала меня вопросами «по делу», вопросы переходили в разные идеи, и голос ее креп и звенел от возбуждения. Правда, не помню, чтобы к реализации хоть одной идеи она приступила.
В нашей профессии с коллегами принято говорить в открытую. И я время от времени проговаривала, что ее вклад в нашу общую работу напоминает мне Чебурашку, который уверен, что это и есть помощь, говорит Крокодилу Гене: «Я понесу чемодан, а ты понесешь меня». Она не обижалась. Но продолжала втихую, по-детски отстаивать свое право не углубляться, не напрягаться, недоделывать, не брать на себя ответственность.
Впрочем, тогда для меня все компенсировалось ее живым и неподдельным интересом к людям. И еще надеждой, что дорастет, дозреет...
Прошло несколько лет, и Лилиана стала самостоятельно вести группы. Она уже свободно владела и теоретическим материалом, и упражнениями. Но все равно мне приходилось ее постоянно подстраховывать, поддерживать и вдохновлять. Я стала очень уставать.
***
Признаки «смертельного заболевания» появились у нее, как только она научилась «держать» группу.
Держать внимание группы – особое искусство, и ему долго учатся. Там есть свои секреты: игра интонациями и паузами, мимика, жесты – все направлено на то, чтобы захватить и возбудить внимание людей, с которыми ты работаешь.
Лилиана этим искусством вполне овладела и… остановилась в профессиональном развитии. Она перестала набирать обороты. Перестала охотиться за знаниями и радоваться находкам. Точно где-то в глубине ее подсознания было принято решение, что ей достаточно. По аналогии можно вспомнить опыт из школьного курса химии – в пробирку по капле подливают жидкость: одна капля… другая… третья… и вдруг на наших глазах жидкость превращается в кристаллы. Это называется «перенасыщенный раствор». У Лилианы наступило пресыщение знаниями.
Но я не сдавалась. Я еще надеялась.
Окончание в следующий раз
