Продолжаем тему инфантилизма.
Во многих приватных письмах меня попросили привести примеры, как инфантилизм может загубить жизнь человека. Чтоб не ходить далеко, решила опубликовать рассказ (вернее, отрывок) из готовящейся к изданию книги. Книга у меня художественная, местами автобиографическая. Данный отрывок публикуется впервые. (Если можно, я не буду пересказывать фабулу и сюжет…)
Посты об инфантилизме (tags: Приговор: вечная юность)
***
На Воздвиженке захожу в кафе, вернее, это что-то типа бара. Заказываю коктейль и легкий салат. Это меня в Париже научили – в одном месте бокал, в другом рюмочка, в третьем стаканчик. Я, правда, внесла во французский стиль русский акцент – бокал, а к нему салатик, к рюмочке – суп, ну а к стаканчику – горячее…
Сажусь у окна. Напротив две ухоженные дамы под сорок. Говорят пылко и громко, так что я невольно слушаю их разговор.
– … Она говорит: «Я с вами четыре года вожусь, вы так и не стали профессионалом, вы даже близко не подошли к понятию профессионализм!»
– Да ты что!
– Я говорю: «Все, что мне надо для работы, я знаю. Я даже на работу уже не опаздываю».
– И правда же!
– Она говорит: «Вы считаете это подвигом?» А я ей чуть не со слезами говорю: «Да я же света белого не вижу из-за работы!»
– А она что?
– Единственное, говорит, чему вы научились за эти годы – это бурно изображать кипучую деятельность.
– Вот сволочь!
– Я говорю: «А когда у нас трубы прорвало, кто за день организовал переезд?» Она говорит: «Вы замечательно с этим справились. И что, мне вас держать на работе в ожидании, когда в следующий раз трубы прорвет?» А я говорю: «Всякое бывает». И думаю про себя: «Хватит, пора в наступление!» И говорю ей: «Вот объясните мне, почему у нас в работе постоянные авралы?»
– Да ты что! Так и сказала?
– Ну!
– А она что?
– У нее лицо каменное стало, жуть, и она мне стальным голосом: «То есть я вам должна была еще и обеспечить работу без авралов?» Я говорю: «Хотелось бы. Вы у нас руководитель проекта». И тут она завелась, позеленела аж. Ну, думаю, сейчас ее кондрашка хватит, у нее же давление. Она говорит: «А вы знаете работу, где не бывает авралов?» У меня, говорит, мать – она все время на своих родственников ссылается – в научно-исследовательском институте работала, так они как исследование проведут, у них аврал на полгода. Материал надо проанализировать, статьи написать, и все к определенному сроку. Да, говорит, даже у дворников есть авралы, когда лед, снег или листопад…
– Сравнила с дворниками!
– И вдруг как остыла и так ехидно спрашивает: «А что вы сделали, чтобы у нас авралов не было?»
– А почему ты должна что-то делать?
− Вот и я про то же. А она, представь, тем же тоном: «Вы читали сказку Гофмана «Крошка Цахес»? Почитайте! Там фея заколдовала урода, и его все принимали за умницу и красавца. И он сам в это поверил. Плохо это кончилась – он утонул в ночном горшке. Знаете, что фея сказала на его смертном одре?» Тут она начинает ходить вокруг меня, а карандашом в воздухе выписывает разные крендели, будто это волшебная палочка. И сладким таким голосом приговаривает: «Безрассудством было думать, что прекрасный дар, которым я тебя наделила, озарит лучами твою душу и разбудит в тебе голос, который скажет: «Ты не тот, за кого тебя принимают, но стремись сравняться с тем, на чьих крылах ты взлетаешь ввысь!» Твой внутренний голос не откликнулся. Твой вялый дух…»
– Артистка!
– А потом вдруг остановилась и ледяным тоном: «Вы довольны своей зарплатой?» Я говорю: «Вполне». Она говорит: «А вы знаете, какова средняя зарплата по Москве?» Я говорю: «Догадываюсь». А она губки так поджала и говорит: «Вы получаете в четыре раза больше. Вы считаете, вы отрабатываете эти деньги?»
– А ты что?
– А я не успела ответить. Она своим тяжелым взглядом на меня смотрит и шепотом так: «Если я вас выгоню, вы куда работать пойдете? Менеджером?» Я говорю: «Ну уж, конечно, менеджером не пойду». Она говорит: «А что вы умеете? Где вас держать будут? Вы же ни за что не отвечаете». Я говорю: «Я отвечаю за свою жизнь. У меня помимо работы есть еще и моя жизнь!»
– Красиво сказала!
– А она говорит: «Это вы что имеете в виду?» Я говорю: «У меня ребенок есть». А она говорит: «Ребенок у вас сутками в компьютере сидит, играет, ничего другого не знает, не умеет». Представляешь, гадина какая? Я с ней поделилась когда-то, что у Павлика проблемы, а она это как козырную карту мне в лицо. Я прямо растерялась, говорю: «Это все из-за работы, я дома не бываю».
– Чистая правда!
– Она говорит: «Вы у нас 5 лет, а ребенку вашему 16. Когда это вы им занимались?» Я говорю: «Во-первых, не ваше дело, а во-вторых, вот теперь и займусь».
– Ой, Ленка, а что ж дальше будет?
– Ничего не будет. Первый раз, что ли, такие разговоры у нас? Будем работать, как работали. Она же старая, больная вся, возраст пенсионный, или помрет, или уйдет, вот тогда я развернусь. Она, конечно, гений в своей области – такое придумать! Но ее же боятся все, ее характер никто не выдерживает. А на работе что главное? Атмосфера! У меня бы работа всем в радость была, а не внапряг.
– А если все-таки выгонит?
– Не думаю.
– А если? Попадет вожжа под хвост…
– Ну, конечно, с деньгами сильно ужаться придется. Но ты же знаешь, я квартиру на Ленинском сдаю…
Я больше не могу слушать это. И вместо того, чтобы посмаковать коктейль, выпиваю его залпом и вылетаю из бара.
Иду по Воздвиженке к Дому Пашкова. Как и Булгаков, считаю его одним из самых красивых зданий в Москве. Хотела им полюбоваться, да черные мысли окружили роем, не пускают в душу красоту…
***
Призраки нереализованных идей преследуют меня. Моя несбывшаяся мечта – своя школа. Ну да, несколько человек по методике работают. Несколько. А я хотела много!
Мне кажется, нет большего счастья для профессионала, чем создать свою школу. Счастье, вкуса которого я уже не узнаю...
Как же я мечтала об учениках, единомышленниках, единодумающих, единодышащих! Я могла бы посвятить их в секреты мастерства. Открыть смысл наших упражнений, их тонкую связь между собой. А еще оставить в наследство уникальный иллюстративный материал – антологию, которая собиралась столько лет – стихи и пьесы, риторику и живопись... Вот они, ступени развития Личности – от детского лепета до глубоких, сложных размышлений. От грязных, разрозненных мазков до интереснейших творческих разработок, где изысканная игра цвета сочетается с причудливыми формами.
Чтобы стать профессионалом в нашей области, и диплом, и теоретические знания, конечно, нужны, но самое главное – это практика. Поэтому на первых порах учеба проходит, как у парикмахеров, «за креслом». То есть ученик смотрит, как работает его старший коллега-наставник, что он делает.
Люди, изъявившие желание работать с группами по методу АСТ, появлялись в моей жизни регулярно. Их было не так уж много, но в нашей профессии их и невозможно штамповать, как на конвейере.
Могу сказать, что выращивать ученика – особая забота. Ты все время должен держать в голове, что он понимает, а что нет, объяснять, показывать… Я знаю, что в любой серьезной области достойный ученик выращивается годами, но ведь наступает день, думала я, когда он становится коллегой!
Все они проходили методику на себе и были ею очарованы. И прямо жаждали овладеть этой удивительной профессией! Однако в процессе учебы я натыкалась на этакое тихое, аккуратное выжидание-ожидание, что все случится само по себе, потому что попали в волшебное место, где уже не надо шевелить даже пальцем. Где испекут пироги, заварят чай, позовут к накрытому столу, а потом уберут и посуду помоют.
Мне в свое время сильно повезло, что я училась на режиссерском. Эти замашки, что кто-то должен меня чем-то обеспечить, развеялись как дым еще на первых курсах. Все мы подрабатывали в самодеятельных театрах – ставили спектакли. И очень хорошо знали, что в наши обязанности входит ВСЕ: не только найти пьесу и отрепетировать ее, но придумать костюмы из подручных материалов, изобрести декорации, музыку подобрать, фонограмму записать, свет поставить...
Много позже я поняла, что ученики мне попадались из породы лиановых. Это когда своего ствола (стержня, хребта) нет, ищут чужой – чтобы обвиться вокруг него.
Лианы в природе – как написано в энциклопедии – «это растения, не способные самостоятельно сохранять вертикальное положение стебля и использующие в качестве опоры другие растения, скалы, постройки и т. п.».
Люди-лианы весьма близки природе. У людей-лиан нет цели «стать». Есть цель найти опору.
Обвиваться можно вокруг чего угодно. Например, вокруг Идеи. Вокруг яркого или сильного человека – неважно, Гитлер это или Махатма Ганди. Вокруг Дела. Поэтому люди-лианы есть во всех областях – искусстве, науке, политике. Если же поблизости не оказалось достойной идеи, дела или яркого человека, опорой и хребтом (чтобы можно было высоко держать голову) может стать семья. И уж будьте уверены, из нее выжмут все соки, ибо не благоденствие семьи является целью человека-лианы, а собственное становление.
Где-то я читала, что в природе есть лианы, у которых нет ни корней, ни листьев. Присоски на концах побегов врастают в ткани растения-хозяина и высасывают из него воду и питательные соки. В результате такого «сожительства» растение-хозяин, как правило, перестает расти и может погибнуть. Но не лиана! Она выбрасывает стрелку и цепляется за что-нибудь другое, близстоящее. Впрочем, есть лианы, которым и стрелки не надо выбрасывать, они замечательно процветают на задушенных ими, уже полусгнивших деревьях.
Бывают, конечно, и мирные лианы, всего лишь забирающие у дерева часть света. Мои лианы были из мирных. Всем им ужасно нравилось присутствовать на занятиях, обсуждать их после… Это было такое полезное, умное и драйвовое времяпровождение!
Отчего-то всем им казалось, что постояв в тени состоявшейся судьбы, они как бы и сами уже состоялись. Обрели ствол и корни и стали финиковой пальмой, например. Или баобабом.
Большинство из них исчезали из моего поля зрения достаточно быстро. Лишь одна задержалась на несколько лет. По странному совпадению ее звали Лилиана. О ней здесь и пойдет рассказ.
Продолжение в следующий раз.
